Джон О`Фаррелл - Мужчина, который забыл свою жену
— О, простите. — В голосе Гэри, впрочем, не слышалось и тени сожаления. — Вот, возьмите салфетки. Или можете слизнуть его с блузки. Неплохой кетчуп, кстати…
— Это вы должны…
— Я не могу слизывать кетчуп с вашей одежды, дорогая… это переходит всё границы. Воган, дружище, у тебя капля на рубашке…
— Гэри, — прошептал я. — Кажется, я хочу обратно в больницу.
После грязного темного паба яркое солнце слепило глаза. Гэри зажег сигарету, протянул мне.
— Не надо, благодарю.
— Не надо? Да ты, бывало, смолил как старый шкипер.
— Правда?
— Ну да, ты всё перепробовал, чтобы бросить, — жвачку, пластыри, книжки, которые пишут эти самодовольные уроды, но тщетно: ты оставался безнадежно зависимым.
— Понятно, — кивнул я, наблюдая, как смачно он затягивается, но не испытывая при этом ни малейшего желания присоединиться. — Пока не забыл, что я курильщик.
До настоящего момента Гэри успел поведать мне, что я — запойно курящий учитель, работающий в отстойной школе, и мой брак распался. В обычных условиях человек идёт к подобному знанию десятилетиями.
— Ты в порядке, приятель? Выглядишь как-то не очень.
— Наверное, мне сейчас лучше вернуться в больницу?
— Слушай, ты же не будешь торчать там вечно. Всегда можно перекантоваться у меня.
Когда на семейном фронте дела пошли неважно, ты жил у меня некоторое время.
— А когда именно дела пошли неважно?
— Эх! — И Гэри скептически хохотнул. — Ты явился ко мне с рукой, обмотанной кровавым бинтом, и объявил, что всё кончено — вы разводитесь.
До меня дошло.
— Ну конечно! — расхохотался я. — Это очередная дурацкая шутка! Мы с Мэдди вовсё не собираемся разводиться, правда ведь?
Гэри глубоко затянулся и сморщился так, словно ему достались самые отвратительные сигареты на свете.
— Никаких шуток, парень. Вы с Мэдди больше не в силах выносить друг друга. И в этом ещё одна причина, почему тебе нельзя задерживаться в больнице. В четверг у вас развод.
— Я развожусь с ней в четверг?!
— Погоди-ка, нет, я ошибся…
— Что? Это шутка такая?
— Не в четверг. В пятницу. Когда у нас второе ноября, в пятницу? Значит, твой развод в пятницу. Слушай, в больнице есть какой-нибудь автомат с харчем?
Глава 4
Если верить Гуглу, в мире существует больше одной личности по имени Мадлен Воган. Теперь ясно, почему у нас ничего не вышло. Либо ей девять лет от роду, либо она щенок лабрадора, либо очень загорелая порноактриса.
Вечером я поднялся наверх, к компьютерному терминалу — подарок от «Друзей Тедди» — и на какой-то безумный миг почувствовал себя героем телешоу для дошкольников. Спокойно посидеть за компьютером можно было только ночью, но это лишь добавляло таинственности, я ведь и так ощущал себя немножко шпионом. «Возможно, моя жена сохранила девичью фамилию», — думал я. В таком случае пришлось бы перебрать всё картинки в Интернете, так или иначе связанные с её именем, и проверить, не покажется ли одно из лиц знакомым.
Собрать сведения о себе самом оказалось не легче. В Фейсбук войти не удалось — похоже, там действительно высокий уровень требований к безопасности, необходима тьма личных данных. А я, растяпа, даже не спросил у Гэри, как же меня зовут. Но, вооружившись минимумом известных фактов и проделав небольшую исследовательскую работу, я всё же напал на след человека, который, по всей видимости, являлся мной. Я нашел школу в районе, обозначенном Гэри, и там в списке сотрудников «Академии Уэндл» значился «Джек Воган — История». Либо необычная двойная фамилия как подтверждение сферы моих интересов, либо описание личного статуса.
Не задерживаясь на ощущениях от собственного полного имени, я продолжил исследование, добавив параметры «учитель» и «Британия», и нашел ещё пару упоминаний «Джек Воган» — на конференции в Кеттеринге, где я год назад выступал с докладом. На школьном сайте посмотрел фотографии учеников и коллег — я, должно быть, знаком со всеми этими людьми. И на каком-то групповом фото довольно низкого качества наконец отыскал себя, глупо скалящегося в объектив. Я действительно существовал до 22 октября! Я неловко поёрзал на стуле. Странное чувство: будто какой-то самозванец, похитивший моё имя, прикидывается мной — преподаёт историю, выступает на конференциях, отвергает мою жену.
На исходе ночи я усилием воли заставил себя прервать расследование. Утро прошло в бесплодных попытках всё-таки немного поспать под назойливый шепот Бернарда: «Воган, а Воган? Из-за своих проблем с памятью ты, видать, забыл, что очень невежливо не отдёргивать шторку всё утро напролет». Позже выяснилось, что это были мои последние часы в больнице.
Внезапно занавеска отодвинулась; за ней стоял Гэри, а с ним — стильно одетая блондинка, определённо моложе нас.
— Та-да-ам! — торжественно пропел Гэри. — Воган, познакомься с миссис!
Женщина нервно улыбнулась, по-детски помахала ладошкой:
— Привет, Воган. Помнишь меня?
— A-а… нет, простите. Вы Мэдди? Мадлен?
Голос мой дрожал, уж слишком неожиданным стало её появление. Но если я и злился на неё до 22 октября, эта эмоция не возродилась с первого взгляда. Моя жена была для меня совершенно чужим человеком — женщиной, к которой я не испытывал ни неприязни, ни, разумеется, влечения.
— Не твоя миссис, слабоумный ублюдок, а моя! Это Линда!
Я уронил голову обратно на подушку.
— Вот видишь, — обернулся к жене Гэри, — я же тебе говорил. Он забыл, к чёртовой матери, всё. И значит, не вспомнит о той неловкости, которая случилась с вами обоими на Лансароте.
Она хихикнула, игриво шлепнув его по руке:
— Ну тебя, Гэри! Не переживай, Воган, ничего у нас не было! Я… э-э… как бы… Линда. Жена… Гэри. — Она произносила слова медленно, словно разговаривала с иностранцем в коме.
Наклонилась было поцеловать меня, но, заметив удивление в моих глазах, ограничилась рукопожатием. — Гэри объяснил, что произошло, и мы собираемся забрать тебя домой, мы позаботимся о тебе, верно, Гэс?
Линда уже звонила с утра в больницу, и, вероятно, здесь с восторгом встретили предложение о возвращении меня к нормальной жизни. Да, это было грандиозное решение. Многочисленные медики, наблюдавшие меня, представили свои столь же многочисленные профессиональные соображения относительно неустойчивости моего психологического состояния, а также высказали опасения, не усугубит ли смена местопребывания состояние пациента. Но затем на другую чашу весов поместили шанс получить ещё одно свободное койко-место, и немедленно прозвучал вопрос: «Когда вы можете его забрать?»
Гэри и его супруга сумели убедить персонал больницы в том, что действительно являются моими ближайшими друзьями и подходящими опекунами, а доктор Левингтон напутствовала меня своеобразным прощальным гостинцем:
— Боюсь, нет никаких гарантий, что ваша память в один прекрасный момент не сотрётся вновь, и вы рискуете ещё раз оказаться в такой же ситуации. Так что советую постоянно носить бейджик со всеми необходимыми данными о себе.
— Металлический, — добавил Гэри. — Чтобы в случае, если твоё тело сожгут в целях сокрытия улик, мы всё равно смогли тебя опознать.
Мне назначили даты следующих посещений врача, довольно бестактно порекомендовав не забывать, а потом позволили собрать свои пожитки. Кроме одежды, в которой я поступил, нашлось ещё полпачки бумажных носовых платков, несколько мятных пастилок и Бернардова книжка «Как улучшить память».
— Заскакивай иногда, когда будешь приходить на приём, — печально сказал Бернард.
— Ну конечно, Бернард. Если тебя к тому времени не выпишут!
— У тебя такой же диагноз, как у нашего мистера Дырявая Память? — поинтересовался Гэри.
— Нет, у меня опухоль мозга! — радостно сообщил Бернард.
— Ой, — вздохнула Линда. — Какая жалость.
— Да ничего, я не позволю какой-то жалкой старой опухоли угробить меня. Я так считаю — всё, что рифмуется с «выхухоль», не может быть опасно.
— Точняк, — подтвердил Гэри. — А вообще неплохой способ оценить диагноз. Мне сразу легче, как только вспомню, что «алкоголь» отлично рифмуется с «боль».
Линда опять хихикнула и ещё раз шлепнула его по руке.
Никогда бы не подумал, что у Гэри такая жена. Возьми он на себя труд упомянуть, что женат, я бы ожидал увидеть рядом с ним девицу-панка с немыслимой прической и пирсингом в самых невообразимых местах, а то и старую хиппи с крашенными хной волосами, в мешковатой бархатной юбке. Линда же оказалась не только совсем обыкновенной, но и удивительно молодой и симпатичной; она просто сияла здоровьем и уверенностью в себе, свойственными поколению органического питания и горнолыжных каникул.
— А ещё у нас есть для тебя грандиозная новость, — уже у лифта объявила Линда, многозначительно улыбаясь мужу, который при этих словах слегка нахмурился. — Как тебе известно, мы очень хотели ребенка…
